Слава и Честь Земли Русской

Медиапортал “А у Вас?” взял новое интервью у публициста, религиоведа, члена Союза писателей и Союза журналистов Москвы Владимира Немыченкова. Стоит отметить, что именно благодаря Владимиру Ивановичу образовалась наша группа “Общество ревнителей православной культуры” и #pravoslavie_artcluster.

Владимир Немыченков: Несмотря на членство в названных творческих союзах, не решусь назвать себя писателем или журналистом. Скорее я литератор, публицист – в отношении творчества. А по жизни я сменил несколько профессий и занятий (инженер-конструктор, научный сотрудник и т.п.).

Писать тексты «в стол» начал еще в юности, продолжил в молодости. Там, «в столе» остались рукописные черновики сказки о Грэе Вульфе, повести «Аутодафе» (трагическом происшествии в авиаполку), написанной под впечатлением моей службы в Советской армии в 1980-е гг. (и тогда же), какие-то рассказы…  Но первые публикации были научными. Написание научной статьи – это тоже творчество, особенно, если это не «отчетная» статья ради статуса или его подтверждения. В моем случае было и остается именно так.

Как Вы это делаете? Как происходит сам творческий процесс?

Владимир Немыченков: Говоря обыденным языком, каждый человек существует в нескольких «ипостасях», в том числе и в творчестве, если только он не «узкий специалист». Если творчеством считать то, что человек делает от души – для себя и других, то в моем случае оно одно – написание текстов. Поэтому мое творчество – это литература.

А поскольку «жанры» у меня очень разные, то «ипостасей» несколько: общественно-политическая публицистика, военная история, религиоведение, богословие… Большим количеством опубликованных текстов (книг, статей) как другие авторы похвастаться не могу. Но все, что пишу, делаю по «зову сердца и велению души», даже если внешне это происходит по просьбе редакции журнала или интернет-сайта (что очень редко). Просьба-заказ должна совпасть с внутренней потребностью сказать именно на эту тему и именно так, а не иначе. В этом смысле, в своем творчестве я честен и независим, в том числе материально. Надеюсь, что сохраню это и далее.

• Как у Вас рождаются идеи, может, с этим связаны какие-то интересные жизненные истории?

Владимир Немыченков: Темы для творчества (статей, книг) дает сама жизнь. Например, в 2014 г. случился украинский кризис, который я воспринял как трагедию – национальную, общерусскую и личную. По горячим следам, в сильном волнении написал для сайта небольшую статью (даже заметку) про боевое братство русских и украинцев в Советской армии – на основе моего личного опыта.

Дело в том, что в нашем 43-м полку истребителей-бомбардировщиков служило очень много офицеров и прапорщиков с Украины (рядовой состав на 99% был из Средней Азии и с Кавказа). Поскольку сам я служил лейтенантом-инженером («двухгодичником», после окончания МАИ), техником группы авиационного вооружения, то был в тесном с ними общении. А с двумя уроженцами Западной Украины (Львов и Ровно) близко дружил (одного даже разыскал недавно благодаря Фейсбуку и общался с ним по Скайпу). Каких-то ссор или конфликтов на национальной (правильнее говорить «этнической») почве не было и в помине. Наоборот, начальник украинец мог «чморить» своего подчиненного, тоже украинца, но исключительно по шкурным мотивам. Потом эта заметка обросла «историческим материалом» (историей нашего полка с 1938 г. до нашего времени) и стала книгой «Русь Малая и Великая, или Слово о полку» (в жанре военной истории и мемуаров). В основном там повествуется о судьбе полка в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Но рассказывается и о послевоенной службе в Прибалтике и Монголии, где я полк и застал (а потому в книге есть и мои краткие воспоминания). Сейчас наш полк дислоцируется в Крыму (как морской штурмовой), на старом советском аэродроме Саки (поселок Новофедоровка).

• Какие материалы Вы используете? Откуда Вы их берете?

Владимир Немыченков: Как пример. Приехал я как-то в командировку в Смоленск на два дня. Увидел древний Смоленский кремль, который смоляне называют «Стена», увидел памятники героям войны 1812 г. и Великой Отечественной войны… И «заболел» Смоленском на несколько лет. Начал собирать литературу по его истории, по событиям тех войн… Написал и опубликовал историко-документальные очерки (Смоленск в 1812 г.), которые потом были дополнены очерками о Смоленском сражении 1941 г., об оккупации города и освобождении в 1943 г. и в таком виде вошли в книгу «Слава и честь земли Русской: Очерки Отечестволюбия».

Надо сказать, что писать про войну, особенно недавнюю (хотя уже 75 лет прошло с 1945 г.), деле нелегкое. Не потому, что материал трудно найти. Его-то как раз много. Трудно это читать и пересказывать… Пришлось мне недавно выступать на презентации коллективного сборника рассказов о войне (кроме почетных гостей и спонсоров издания дали слово и авторам). Так вот я там со сцены честно признался: «В известной песне поется “День Победы – это праздник со слезами на глазах”. Но когда работаешь над военной темой, то и читаешь со слезами, и пишешь со слезами…» Причем в буквальном смысле. Потому что невозможно без слез и душевной боли читать документы комиссии по расследованию преступлений нацистов на Смоленщине (издана отдельная книга рассекреченных документов, актов и т.п.): о том, как стариков, женщин и детей заживо сжигали, расстреливали из фаустпатронов (гранатометов), закалывали штыками, закапывали живыми во рвах… Это был геноцид, который у нас только недавно стали оформлять юридически на примере пока одной псковской деревни.

Кстати преступления японских нацистов (которых принято мягко называть «милитаристами») не уступают германским. Я об этом тоже писал в своей книге: по уровню жестокости, цинизма, по масштабам – количеству жертв – военные преступления японцев в годы Второй мировой войны тождественны гитлеровским.

И тут есть такая особенность: писать об этом надо или человеку с каменным сердцем и железными нервами, или очень дозировано. Автор всегда начитывает исходного материала гораздо больше, чем входит в его книгу, чем увидит читатель. И в этом есть реальный риск для самого автора. Например, американская исследовательница Айрис Чан стала крупнейшим специалистом по «Нанкинской резне», которую устроили японцы, когда заняли город Нанкин в Китае. Ими было уничтожено 300 тыс. военнопленных и мирных жителей. Их расстреливали, закалывали штыками (для экономии патронов), закапывали заживо, отрубали головы самурайскими мечами ради забавы – на спор, на пари (кто больше и быстрее) и т.п. И самое ужасное – десятки тысяч женщин, девушек, девочек-подростков были изнасилованы японскими солдатами и безжалостно убиты. Айрис Чан нашла дневники очевидцев, провела большую работу и написала книгу «Изнасилование Нанкина: забытый Холокост Второй мировой войны» (1997 г.). Книга получила мировое признание, а ее автор всемирную славу (и критику тоже, особенно в Японии). В Китае А.Чан поставили памятник. Но сама А.Чан впала в депрессию и покончила с собой.

В мою задачу не входит ужаснуть читателя, и тем более загнать его в безысходную тоску от ужасов войны и вообще от нашего жестокого мира. Но в «безопасном» виде правду все же знать должен каждый. Поэтому я делаю выборку, очень дозированно даю такую тяжелую информацию, хотя сам вынужден узнавать и соответственно переживать больше своего читателя. Такая работа.

Война 1812 г. от нас дальше и уже не личная семейная история, как война 1941-1945 гг., но тоже душа болит, когда читаешь воспоминания очевидцев со всеми ужасными подробностями (и цитируешь в своей книге для своих будущих читателей) о пожаре Смоленска в 1812 г., в котором заживо сгорели все раненые объединенной русской армии Багратиона и Барклая де Толли, потому что их не успели эвакуировать… В этом смысле творчество моё иногда тоже бывает «со слезами на глазах». И большей частью это слезы не радости, а душевной боли, сопереживания и сострадания жертвам войны (и не только им, конечно).

Для автора важна реакция читателя. Нужна обратная связь. В этом плане полезны интернет-публикации с комментариями читателей. Помню, когда на Православие.ру опубликовали мой короткий очерк «Памяти одного героя 1812 года» (про тот же Смоленск), были очень эмоциональные отклики, особенно у женщин. Некоторые писали:

«Читать невозможно… такой ком в горле…»

«Слезы – рекой, и сердце стонет… И каждая строка – пронзает насквозь…»

«Распечатала, прочитаю сыну, дам прочитать другим, сохраню».

Даже мужчины растрогались, хотя про слезы не писали:

«Ком в горле, тоже, да были люди…»

«Да!!! Как сильны были духом и верою Господу наши предки!..»

Собственно, ради этого я и пишу. Гонорары (если они и бывают) – вторичны. В этом смысле мое творчество – бескорыстно. Оно «не про деньги». Средства к существованию я зарабатывал всегда в качестве наемного работника – вне литературы. Один известный французский культуролог сказал: «Писатель умирает в своей книге и воскресает в читателе». Сильное и странное, на первый взгляд, выражение. Почему автор «умирает»? Потому что он живет своей книгой, ради нее ограничивает себя, отказывается от всего – как бы «убивает себя», вкладывает в нее всю свою душу без остатка, даже если это не художественное произведение (как в моем случае). И если читатель сопереживает тому же, что и автор, испытывает те же чувства любви к Родине, сострадает героям повествования, радуется их победам, полон благодарности предкам за их подвиг, то «умерший» автор оживает в читателях, как бы воскресает в них, в их живых чувствах. И далее его жизнь и творчество продолжаются в том же цикле: умирание – воскресание.

• Куда Вы реализуете свою продукцию обычно? Участвовали ли в каких-то выставках?

Владимир Немыченков: В питерском издательстве «Алетейя» у меня вышли две названных выше книги очерков.

Эти книги продаются в Петербурге и Москве, в том числе в центральных магазинах (например, в столице это «Москва» на Тверской, «Фаланстер» и др.). В числе других своих изданий издательство представляет мои книги на книжных ярмарках и выставках, в том числе за рубежом, как оказалось (издательство все-таки живет своей жизнью, а я своей).

Спонсор двух моих книг АНО «Славься Отечество!» также провел несколько презентаций на своих мероприятиях и не только. Например, летом 2019 г. (еще до пандемии ковида) был книжный фестиваль на Красной площади в Москве. Там прошла презентация книги «Слава и честь земли русской…».

Была презентация и на Поклонной горе на Московском фестивале прессы (2019 г.)…

Мои статьи на разные темы выходили в печатных журналах («Обсерватория культуры», «Развитие личности», «Метафизика», «Стратегические приоритеты», «Развитие и экономика», «Мужская работа», «Ориентир», «Славянка», «Церковь и время», «Богословский сборник», «Православный собеседник») и публиковались на интернет-ресурсах (в основном, Православие.ру, Радонеж).

За публицистику (общественно-политическую, историческую, церковную) каких-то наград я не получал, хотя мои публикации на портале Православие.ру часто отмечаются в числе лучших по итогам года. Так за прошедший 2020 г. в рубрике «Церковь. Богословие, защита веры» была отмечена большая серия статей «Проблемы современного иконопочитания», написанная мной в соавторстве со священником Алексием Кнутовым.

Пожалуй, одна явная награда все же у меня была. Несколько лет назад, в 2013–2014 гг., мне довелось принять участие в международном конкурсе эссе по философии религии и философской теологии. Конкурс проводил университет св. Фомы (Миннесота, США) при поддержке Фонда Джона Темплтона для авторов из России и Украины. В России координатором конкурса выступил Институт философии РАН. Из присланных 99 эссе жури конкурса в два этапа отобрало лучшие работы и присудило три первых места и одно второе. Мое эссэ «Об отношении Бога к страданиям человечества» вошло в число первых, а победителям полагался денежный приз, который американцы честно мне перечислили, хотя тогда уже случился «майдан» на Украине и возвращение Крыма в родную гавань. При этом надо отдать должное и интеллектуальной честности организаторов конкурса. Дело в том, что в своей работе я критиковал фактическую беспомощность и адогматичность западного богословия (католического и протестантского) по указанной проблеме и предложил ее решение на основе православного учения об Ипостаси (Лице). С критикой они, может быть, и не согласились, но альтернативное богословское решение сочли убедительным с позиций философской теологии.

• Что сейчас в планах?

Владимир Немыченков: Планы – это самая «больная» для меня тема. Не потому что их нет или они несбыточны, а потому что уже многое написано, но не завершено по разным причинам: отвлекался на другие темы, выполнял срочные просьбы и т.п.

Поэтому планы простые: надо доделать недоделанное. Например, ждет незавершенная книга, название которой немного изменялось в процессе работы над ней. Сейчас ее рабочее название: «Кризис благочестия: проблемы современного иконопочитания и пути их решения». Создается она в соавторстве со священником Алексием Кнутовым и по его инициативе, кстати. По этой теме уже опубликована серия наших статей на Православие.ру, вышла там же завершающая публикация с рекомендациями по благочестивому обращению со священными изображениями (те самые «пути решения проблем»). Весь материал уже собран в книгу, отструктурирован. Но по ходу работы возникла необходимость дать развернутое богословское обоснование, а именно применить православное богословие образа (иконы) к современным проблемам профанного использования священных изображений (в том числе репродукций икон) где попало: на майках, бутылках, свечах, подсвечниках, обложках книг и журналов и т.д.

Попутно пришлось заняться священными изображениями на монетах. Тоже тема неоднозначная: одни говорят– «нельзя», другие – «это многовековая традиция». Написал большой обзор для той же книги. Пока рассказываю его на радио «Радонеж» в серии передач «Сакральная нумизматика».

Одновременно появилось желание издать отдельной книгой исторический очерк по советско-японской войне 1945 года (написанный в память о моем отце – участнике той войны). Думал, что это быстро – собрал старое, уже изданное, отправил в издательство и всё. Но и тут зацепилось: пришлось дописывать еще половину написанного (по объему) о проблемах российско-японских отношений в связи с той войной. Особенно много про судьбу японских военнопленных в советских лагерях. Но хоть тут я довел до конца. Дело за издательством – возьмут, не возьмут… А еще есть планы издать отдельной книгой свои богословские статьи и одну богословскую монографию, тоже почти готовую, «Опыты православной теодицеи»…

• У Вас есть мечта? Какая?

Владимир Немыченков: Вот такая у меня мечта: осуществить все эти названные и не названные планы и тем исполнить свой долг. Самое тяжелое – это чувство невыполненного долга, особенно если долгов много. Выполнил один пункт – уже легче. На очереди следующий. И надо спешить. Говоря словами апостола: «время моё уже близко», а «дни лукавы суть». Особенно в связи с ковидом и пандемией. Можно сказать, что моя мечта – уйти из этой жизни с чувством исполненного долга. Насколько она достижима, время покажет.

• Пожалуйста, продолжите фразу: «Мое творчество для меня – это…» «Своим творчеством я хочу сказать миру …»

Владимир Немыченков: Мое творчество для меня антиномично – с одной стороны, это труд «по зову сердца и велению души», а с другой – исполнение долга перед людьми и «Творцом всяческих». Что я хочу «сказать миру»? Во-первых, это слишком пафосно для меня. Сразу вспоминается папа римский со своим посланием «Urbi et Orbi» («Граду и миру»). Я же не безгрешный (по католическому догмату) римский понтифик, чтобы вещать миру истину в последней инстанции с балкона папского дворца. Я не пророк, призванный на служение Богом возвещать миру: «Покайтесь. Исправьте пути ваши…» как это говорили ветхозаветные пророки Израилю. Там был конкретный народ, был Яхве, который избирал себе служителей. Не они себя назначали или напрашивались на избрание, но Господь их избирал, а они – некоторые – пытались отказаться от такого служения, даже убегали, как пророк Иона, например.

Во-вторых, это зависит от «мира», т.е. от тех, кто сейчас прочитает это интервью. Трудно сказать кратко, ёмко и для всех понятно. Если слишком обобщать и упрощать, то легко дойти до банального: «я за всё хорошее против всего плохого» или «давайте жить дружно». Поэтому скажу просто. Каждый человек имеет свой опыт жизни, ее осмысления, видения и понимания истории, некоторые знания (научные, житейские), свои отношения с природой, с людьми, с Богом… Он может об этом рассказать. Если его опыт и видение окажется понятным, нужным, востребованным, то будучи записанным словами, обретет читателя; будучи снятым на кино- или фотопленку (говоря по-старому) – зрителя; будучи записанным нотами и исполненным на музыкальных инструментах – слушателя и т.д.

Поэтому я просто рассказываю в своих статьях и книгах то, что узнал сам и считаю достойным для передачи другим. Говоря словами известной юридической формулы: «Клянусь говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды».

Однако правда не всегда комфортна, потому что обличает уклонение от истины или ее забвение. Поэтому иногда пишу критические статьи, но не для осуждения, а ради «исправления обычаев и нравов». Например, о том, как мы сами искажаем и обедняем современными «обычаями» празднование Пасхи; как христианину должно готовить себя к празднованию Рождества Христова… Стараюсь это делать по-доброму и убедительно, т.е. на основе не моих домыслов и личного мнения («я так вижу»), а богослужебного Устава и мнения авторитетных богословов. И, наверное, это получается, если такие статьи публикуют не критикующие всё и вся «либеральные» или антицерковные ресурсы, а солидные православные порталы. Собственно, для их аудитории они и были написаны. Недавно, накануне нового 2021 года было опубликовано моё эссе «С Новым годом и Рождеством!..» В комментариях одна читательница из Белоруссии написала: «ПлАчу, потому что все сказанное – ПРАВДА». Ради этого, можно сказать, и пишу.

То же относится и к военной истории. Многое уже написано до меня, обозначены разные подходы и позиции по тем или иным проблемам. Я стараюсь познакомиться со всеми и сформулировать свое отношение (или солидаризоваться с теми исследователями, позицию которых считаю наиболее убедительной) и рассказать об этом другим людям. Так что своим читателям я стараюсь говорить правду, а «вещать мiру» задача не моего масштаба.

• Вы живете в Москве, есть ли у Вас возможность общаться с другими современными писателями?

Владимир Немыченков: Живу я в Москве (которая теперь разрослась далеко за Окружную дорогу и «съела» множество окрестных подмосковных городков и деревень). Некоторые из моих друзей тоже писатели или публицисты. Хотя по роду своих занятий и работы я имею много добрых знакомых, коллег, однокашников в самых разных сферах (от Российской академии образования и МГУ им. М.В. Ломоносова до общественных деятелей и священнослужителей).

Владимир Иванович, так как медиа портал “А у Вас?” знакомит своих читателей с нашей большой Родиной, нам всегда интересно, откуда родом наши герои.

Владимир Немыченков: Я москвич только во втором поколении. Родители мои из деревни. В силу сказанного у меня две малых родины: в Москве это улица Ивана Бабушкина (в районе станции метро «Профсоюзная»), где я родился и рос как москвич до шести лет. А коренная моя родина – это деревня Чибизовка Чаплыгинского района в нынешней Липецкой области (ранее Рязанской).

Оттуда родом моя мама. Там я часто бывал в детстве. У них была большая многодетная семья (из 13 детей выжило 11). Дед Михаил Прокофьевич Слепцов – фронтовик, воевал «с германцем» в Отечественную, вернулся в 1943 г. инвалидом войны (с тремя ранениями).

Моя бабушка Александра Андриановна – мать-героиня. Русские работящие люди. Настоящие крестьяне. В прошлом году съездил туда после большого перерыва (давно не к кому ездить). Благословенная земля, черноземы…

Когда-то там было большое село Дуровщино, в которое входили несколько деревень. В детстве я застал их как полнокровные – с жителями, хозяйством, скотиной, садами, огородами… Почти ни одного пустующего дома не было. Теперь осталось одна центральная усадьба бывшего колхоза Топтыково, да еще деревенька-другая. А наша Чибизовка вся обезлюдела (как и другие деревни). Даже остатки домов заросли деревьями и кустами так, что ничего не видно. Сельское население в России стремительно сокращается. Вроде и черноземы, а работы нет. Агрохолдинги «убили» колхозы, а с ними и колхозников.

Районный центр – город Чаплыгин. Ухоженный, интересный для туристов русский городок. Он расположен недалеко от границы с Рязанской областью, при впадении рек Ягодная Ряса и Московая Ряса (или просто Ряса) в реку Становая Ряса (правый приток реки Воронеж). Речка Ряса как раз и берет начало на моей малой родине – у села Дуровщино.

Освоение и заселение здешних земель началось при Петре I во время строительства Липецких железоделательных заводов. В 1638 году по царскому Указу здесь было создано поселение «Усть Становых Ряс под Слободским Липягом» (позже – село Слободское).

В 1702 г. царь Петр заложил здесь крепость, которую в честь своего кумира Вильгельма Оранского назвал «Ораниенбург» («крепость Оранского»). Со временем название обрусело до «Раненбург» и перешло на все поселение. Крепость и село царь подарил князю А.Д. Меньшикову. После его опалы всё отошло в казну, а само место стало ссыльным – сначала для своего бывшего хозяина, а потом и для прочих, в том числе для малолетнего свергнутого императора Ивана Антоновича (Иоанна VI) с матерью Анной Леопольдовной Брауншвейгской.

В 1948 г. город переименовали в честь уроженца Раненбурга русского ученого, одного из основоположников современной аэромеханики и газовой динамики, академика С.А. Чаплыгина (1869–1942). Другой знаменитый уроженец города – русский историк, публицист и педагог Дмитрий Иванович Илловайский (1832–1920). В доме, где он родился, сегодня действует выставочный зал «Страницы истории». Замечу, что по странному стечению обстоятельств, я тоже имею некоторое отношение к аэромеханике (поскольку заканчивал авиационный институт и несколько лет работал по специальности), к публицистике и истории (поскольку пишу на исторические темы). Конечно, несравнимо более скромное, чем мои «пра-земляки».

В нынешнем Раненбурге-Чаплыгине хорошо сохранилась дореволюционная застройка XVIII–XIX вв. (здание дворянского собрания, усадебные и купеческие дома, здания образовательных заведений и др.).

В городе разбит большой ландшафтный парк (Верхний и Нижний в пойме Становой Рясы).

Много действующих церквей, огромный Свято-Троицкий собор.

Здесь много очень интересных музеев: краеведческий, кукол, купечества, Музей славы (Отечественной войны), картинная галерея и т.д. Недалеко от г.Чаплыгин расположен г. Лев Толстой с музеем Льва Николаевича Толстого (домик смотрителя железной дороги, где умер великий писатель). Доехать из Москвы просто – железнодорожная станция так и называется Раненбург. Можно поселиться в гостинице (их там несколько) и ездить по окрестностям и достопримечательностям (в прошлом году мы так с супругой и сделали). В самом городе Чаплыгине и пригороде летом приятно гулять. Русская природа, лесостепь, река…

Вот такая моя малая родина.

P.S. Один из читателей Владимира Немыченкова – член Совета при Президенте РФ по межнациональным отношениям (член Комиссии по вопросам информационного сопровождения государственной национальной политики, заместитель председателя Комиссии по образованию и историческому просвещению), Председатель правления Общероссийской общественной организации «Федеральная национально-культурная автономия «Украинцы России» Б.А. Беспалько с книгой В. Немыченкова «Русь Малая и Великая, или Слово о полку». Январь 2020 г.